1328. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ
16 декабря 1886. Петербург
16 декабря.
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Давненько я Вам не писал, но от Вас еще давнее не получал никаких известий 1. Знаю, впрочем, через Лихачевых, что у Вас все благополучно. В оправдание мне служит то, что по вечерам мне писать запрещено, а весь ноябрь и начало декабря стоял у нас такой мрак, что света, да и то сомнительного, приходилось не более 3-х часов в сутки. Да и теперь ясных дней нет, хотя зима, по-видимому, установилась дней 10 тому назад. Небо облачное, хмурое. Исключите из этого короткого времени что нужно на прочтение газеты, на завтрак — сколько останется? Бывают хоть изредка посетители, доктора навещают, да и работать нужно, потому что без этого концов с концами не сведешь.
Положение мое очень плохое. Одышка неимоверная, желудок в крайнем беспорядке. С. П. Боткин почти целых три месяца ноги ко мне не поставил и, наконец, 14 дек<абря> посетил. Вообще я нахожусь в положении оброшенного. Всякое пренебрежение ко мне представляется делом легким, почти естественным. Можно помнить обо мне и забыть, можно, при
случае, навестить, можно и не навестить; можно написать ко мне, можно и не написать. Я лишний, ненужный, и даже всем надоевший человек. Мне кажется, что и литературная моя деятельность последнего времени есть не более как назойливость. Только из учтивости мне этого не говорят.Боткин нашел, что я совсем поправился. Пульс хороший, сердце работает исправно, желудок действует лучше, дерганье есть, но меньше, вот одышка... но с одышкой как-нибудь справимся. Есть у докторов какой-то объективный взгляд на болезнь, точно так же, как у пациентов взгляд субъективный. О раздражительности, безнадежности и проч. объективный взгляд не знает. Даже нервы, по-видимому, не входят в его область. Между тем существует факт вполне бесспорный: я ни выйти, ни выехать никуда не могу. Целые вечера бездействую, даже в обществе не могу долго быть. Этого тоже объективный взгляд знать не хочет.
До какой степени я оброшен и как естественно пренебреженье ко мне — служит доказательством такой факт. Е. О. Лихачева некоторое время совсем перестала к нам ездить, потому что в нашем доме произносятся ненавистные ей фамилии: Унковского, Пантелеева и проч. 2 Насилу я мог убедить Влад<имира> Ив<ановича>, что никак невозможно без резона разрывать старые связи, и что я и без того совсем изолирован. Насилу мог убедить, и Е<лена> О<сиповна> переменила гнев на милость. Но что за сумбур происходит, так это даже удивительно. И я, больной, не могу выйти из него. Хотелось бы переехать в другой город, да дети держат. Хотелось бы запереться в деревню — своего угла нет.
Я отдаю Костю в лицей, т. е. предварительно на пол-года в приготовительный класс, а в мае он будет держать экзамен в настоящий лицей. Завтра и послезавтра он будет экзаменоваться. Но будет горькая шутка, если он не выдержит 3.
Поздравляю Вас и многоуважаемую Софью Петровну с новым годом. Желаю Вам обоим всех благ.
Искренно Вам преданный
М. Салтыков.
Примечания
Печатается по подлиннику: ГБЛ, ф. 22, карт. 7, № 80.
Впервые опубликовано: Изд. 1933—1941, т. XX, с. 270—272.
1 Салтыков не писал Белоголовому с 30 октября (см. письмо 1316). Получив 2 января н. ст. настоящее письмо Салтыкова, Белоголовый в тот же день сообщал Лаврову: «Сейчас наконец-то получил письмо от
Салтыкова, ругается за мое молчание, но, видимо, сдерживается, жалуется на болезнь и на покинувших его друзей; нового же ничего не сообщает; из других источников знаю, что работает много» (ЦГАОР, ф. 1762, оп. 4, № 36).
2 Пантелеев с конца 1885 года прервал отношения с Лихачевым (см. письмо 1518). Разыгравшаяся осенью 1885 года история о причастности городского головы Лихачева к хищениям и спекулятивно-биржевым махинациям «сделала невозможными какие-нибудь личные отношения между В. И. Лихачевым и А. М. Унковским, ранее находившимися в добром знакомстве» (Салтыков в воспоминаниях, с. 187).
3 Сын Салтыкова Константин в 1886 году перешел из частной гимназии Я. Г. Гуревича в приготовительный класс Александровского лицея. По свидетельству В. А. Оболенского, перевод Константина из гимназии совершился по инициативе Е. А. Салтыковой, которой «казалось, что это заведение недостаточно «comme il faut» (Салтыков в воспоминаниях а потому переводит его для дальнейшего воспитания в Лицей; жаль, мальчик очень способный, но совсем невоспитанный» (ЦГАОР