464. А. М. УНКОВСКОМУ
11/23 февраля 1876. Ницца
Ницца. 23 февраля.
Давно не имел я от Вас известий, многоуважаемый Алексей Михайлович, да и сам таки недели две не писал Вам: все руки болели, да и теперь еще правая рука до смерти болит. Вообще, здоровье мое вперед не подвигается, даже кашель в прежнем положении. А скуки здесь вдоволь: такое здесь место, что даже по поводу депутатских выборов никакой агитации не было; во всех 4-х округах было по одному кандидату без конкурентов, так что и не поймешь, какие такие люди выбраны. Сказывают себя республиканцами, но доподлинно республиканец только один, а прочие сейчас же налево кругом повернутся. Темперамент этого департамента совершенно блядский; сюда стекаются все разбогатевшие жулики и хвастают бриллиантами. Теперь начинается карнавал и сущее сумасшествие. Я, конечно, буду сидеть дома, как сиживал во времена оны и в Петербурге. Начинаю чувствовать отвращение к удовольствиям, что, по моему мнению, есть верный признак, что пора умирать. Ей-богу, пора, потому что и жить, собственно говоря, незачем.
Вы меня обрадовали Вашим отзывом об «Сне в летнюю ночь» 1, а с тех пор и замолкли, ни слова не пишете, нравятся ли Вам мои последние рассказы. Мне это очень недостает, т. е. мнение Ваше. Полтора месяца я перо в руки не брал, и только на днях, по просьбе Некрасова, написал небольшую статейку, которую и послал в Петербург вчера, окончательно испортив себе руку 2. Отвык и от писанья, не хочется. Намеревался еще рассказ об Иудушке написать для мартовской книжки — того гляди, не успею 3.
Я не получаю никаких известий от Максима Андреева об деньгах, но думаю, что он восчувствует и что-нибудь пришлет Вам. Во всяком случае, будьте так добры, берите в «Отеч<ественных> зап<исках>» деньги за мои статьи в январе и феврале, да я Болтиным написал, чтоб выслали Вам сколько есть жениных денег (ежели есть). Теперь покуда мне денег не высылайте. Я подожду, покуда побольше накопится, и тогда напишу Вам. Дай бог как-нибудь выбраться отсюда и до России добраться. Там я буду писать, коли здоров буду, ибо это верно, что только живучи в России можно об России писать, не истощаясь. Здесь мне поговорить не с кем, ни материала достать негде — мудрено ли промах сделать? И то еще удивительно, что что-нибудь пишу. Вот «Культурных людей» начал, и материал есть, но нет веселого расположения духа — поневоле бросил. Поистине, не понимаю, как я эти 10 месяцев выжил, да еще три месяца остается.
Салициликовая кислота мне помощи не оказала. Вероятно, не умели как взяться, т. е. не уложили меня в постель. Ежели повторится припадок ревматизма, то я уж в постель дня на 3 лягу и опять буду принимать. Но после меня было 2 — 3 опыта успешных. И не один Реберг, а и другие доктора начинают к этому средству прибегать и хвалят. Я же сегодняшнего дня начал морские ванны брать: хочу дойти до 20 ванн.
Я проживу здесь до русского Благовещения, а потом буду à petites journés 4 подвигаться на север, то есть по дороге в Париж кой-где остановлюсь, а может быть, и на Турин махну. Вот Вы все на Пасху в Париж собирались — помните? — то-то бы штука была, кабы Вы удрали. Впрочем, не смею и думать об этом, тем больше что через месяц с небольшим по<сле> Пасхи увижу Вас в Петербурге. Эх, кабы увидеться, а то, право, боюсь за себя.
Прошу Вас передать мой искренний поклон многоуважаемой Настасье Михайловне и поцеловать детей. Жена просит о том же.
Весь Ваш
М. Салтыков.
1/4 долю? т. е. 15 целковых.
Примечания
Печатается по подлиннику: ИРЛИ, ф. 366, оп. 3, № 62.
Неизданные письма, с. 59—62.
1 Это письмо Унковского неизвестно (см. также письмо 452, прим. 2).
2 Статья «Отрезанный ломоть» (см. письмо 462, прим. 2).
3 ОЗ, 1876, № 3), позднее вошедшая в роман «Господа Головлевы» под названием «Семейные итоги».
4 Понемногу ().