678. Г. З. ЕЛИСЕЕВУ
10 / 22 сентября 1880. Париж
Париж. 22 сентября
Многоуважаемый Григорий Захарович.
Письмо Ваше я получил и начертанную в нем программу, хотя с трудом, но прочитал. Программа несколько загадочная но «мальчик без штанов» правильно говорил, что именно этим-то и занятно жить у нас, что ничего в волнах не видно1. Поживем — увидим. Только трудно будет жить в виду столь категорически-либеральных заявлений, ибо как ни категоричны эти заявления, но отыскать границу возможного остается столь же трудным, как и прежде. Особенно в беллетристике.
Опасаюсь, что настанет конец езоповскому языку, который так хорошо было прижился. Ужели в самом деле это будет?
Как бы то ни было, но я очень обрадовался Вашему письму, ибо оно рассеяло мои опасения, которые заключались в следующем. Представьте себе, Пыпин телеграфировал сюда приблизительно следующее: произошло у нас нечто, о чем Вы узнаете из письма, которое адресую в Берлин2. С тех пор добрый Стасюлевич лишился сна, а отчасти лишил и меня такового. Теперь, т. е. именно сегодня, он мчится на всех парах в Берлин, чтобы узнать, что его ожидает, плаха или Владимир 3-й степени. А так как мы третьего дня с ним обедали, и он именно за обедом сообщил нам о телеграмме, то я, разумеется, старался уверить его, что, судя по обертке сентябрьской книжки, он ничего, кроме плахи, заслуживать не может. И он поверил.
3. По многим причинам это меня очень интересует, и между прочим потому, что не хотелось бы по поводу собственной статьи объясняться. Ежели меня не будет налицо, то, может быть, и рукой махнут.
Ковалевский лежит уже целую неделю больной. Натер себе ногу и, несмотря на мои увещания, продолжал шататься и даже не надел туфли вместо сапога. Прикинулось ужасно, образовалась рана, нога опухла до колена. Третьего дня делали в трех местах разрезы, и доктор говорит, что ему еще три недели придется пролежать, т. е. до 8 или 10 октября. Мне его поистине жаль, хотя у него каждодневно собирается целая толпа, чтоб его развлекать. Все больше профессора и ученые: Куплевасский, Трачевский, Кареев, Нерсесов, Минцлов и т. п. Вот, я вам скажу... особливо Трачевский.
Я предположил отсюда выехать 1-го октября нов<ого> ст<иля>, следовательно буду в Петербурге 25 сентября, никак не позднее. А так как сегодня 10-е, то через две недели увидимся. Я благодарен Вам за наставление относительно заготовки спального вагона из Вержболова. Постараюсь воспользоваться им и телеграфирую отсюда, но не Косинскому (барон или нет?), а просто к начальнику станции. Косинского я не знаю и нахожу неловким адресоваться к нему. Мне говорил Стасюлевич, что и начальник станции обязан это сделать. В одно и то же время я телеграфирую и в Берлин о местах до Вержболова. Но было бы недурно, если б В. И. Лихачев написал к Косинскому, чтобы он наблюл, чтоб телеграмма моя возымела действие.
Жена сейчас уехала в Лувр<ский> магазин, чтоб исполнить поручение Екатерины Павловны4
До свидания; прошу Вас передать от меня и ог жены сердечный привет Екатерине Павловне. Искренно благодарен Вам за передачу наших распоряжений Мине5.
Весь Ваш
М. Салтыков.
Между прочим, я оставил в числе материалов один рассказ Фирсова весьма посредственный. Ужели сентябрьская книжка не вместит его? Между прочим, Фирсов должен редакции и хорошо бы сквитаться с ним. Самое бы место этому рассказу в августовской книжке 67
Примечания
Печатается по подлиннику: ГБЛ, ф. 576, карт. 2, № 21. Впервые опубликован отрывок: «Заветы», № 4, 1914, стр. 24—25; полностью: Изд. 1933—1941, т.
1 Хотя письмо Елисеева неизвестно, в нем, несомненно, шла речь о состоявшейся в сентябре встрече Лорис-Меликова с редакторами ряда петербургских газет и журналов. Сообщая об этом Александру II во всеподданнейшем докладе от 20 сентября, Лорис-Меликов писал: «По поводу появившихся в последнее время в некоторых периодических изданиях статей, я счел обязанностью пригласить к себе редакторов более значительных газет и журналов для подробного с ними объяснения и для сделания им строгого внушения <...>» («Былое», 1917, № 4 (26), стр. 36). Состоявшая из пяти пунктов программа Лорис-Меликова была весьма умеренна и «заключалась не в разработке каких-то проектов того или иного представительства, а в утверждении, точнее в восстановлении, прав «новых учреждений», т. е. земского и городского общественного управления, новых судебных органов и установлении тесной связи их с другими коронными учреждениями. По мнению министра внутренних дел, для реализации этой ближайшей программы потребуется, «может быть», от 5 до 7 лет» (П. А. Зайончковский. Кризис самодержавия на рубеже 1870—1880-х годов. М., 1964, стр. 236). Между тем в статье «Несколько слов по поводу вопросов злобы дня» (ОЗ, 1880, № 9), подробно информируя читателей о состоявшемся совещании и программе Лорис-Меликова, Елисеев снабдил ее сочувственными комментариями; при этом он особенно выделял вопрос о «новых веяниях» в законодательстве о печати. Очевидно, в таком же духе писал он об этом в не дошедшем до нас письме к Салтыкову, на что последний иронически заметил словами «мальчика без штанов»: «Ничего в волнах не видно» (из диалога «Мальчика в штанах и мальчика без штанов», помещенного в первой главе «За рубежом»; см. в наст. изд. т. 14, стр. 33—42 и
563). Об отношении Салтыкова к упомянутой выше статье Елисеева «Несколько слов по поводу вопросов злобы дня» Михайловский позднее писал: «Я помню, как сердито говорил он <Салтыков> мне, что это как бы превращает нас в официальный орган» (Г. З. Елисеев. Сочинения, т. 1. СПб., 1894, стр. 44).
2 В письме к Стасюлевичу от 6 сентября 1880 г., адресованном в Берлин, Пыпин сообщал о совещании у Лорис-Меликова, к которому «была приглашена одна либеральная печать и беседа была довольно продолжительна и очень любопытна. Подробности при свидании, а потом — Вы и сами расскажете больше...» (ИРЛИ
3 О статье Салтыкова см. письма 672, 675 и прим. к ним.
4 Жена Г. З. Елисеева.
5 См. письмо 674.
6 Ближайший рассказ Н. Н. Фирсова — «Из летописей Трущобска. Фотография» (ОЗ,
7 Под псевдонимом «С. Каротин» H. E. Петропавловский напечатал «Как и куда они переселились (Эпизоды из жизни парашкинцев)» (ОЗ,