959. А. Н. ПЫПИНУ
1 ноября 1883. Петербург
Многоуважаемый Александр Николаевич.
Сейчас прочитал я в «Вестнике Европы» статью по поводу «Современной идиллии» 1. Судя по подписи, предполагаю, что статья эта принадлежит Вам, и потому спешу благодарить Вас за сочувственный отзыв, который в особенности мне дорог в настоящее время, когда русская журналистика предпочитает умалчивать о моих книгах. Тем не менее, считаю нелишним дать некоторые разъяснения по след<ующим> двум пунктам.
Во-первых, «Сов<ременная> ид<иллия>» названа «Сборником», но почему — совершенно не понимаю 2. Это вещь совершенно связная, проникнутая с начала до конца одною мыслию, которую проводят одни и те же «герои». Герои эти, под влиянием шкурного сохранения, пришли к убеждению, что только уголовная неблагонадежность может прикрыть и защитить человека от неблагонадежности политической, и согласно с этим поступают, т. е. заводят подлые связи и совершают пошлые дела. Вещь эта имеет и начало и конец, и ежели заканчивается не совсем обычно вступлением на арену Стыда, то, по моему мнению, право, это отнюдь не менее естественно, нежели разрешение посредством вступления в брак или монастырь. Ежели стать на точку зрения «Вестника Европы», то и «Записки Пикв<иккского>клуба», и «Дон Кихота», и «Мертвые души» придется назвать «сборниками». Пожалуйста, не обвиняйте меня в наглости по поводу этих сравнений. Во-первых, я делаю их не по существу, а по форме, а во-вторых, право, мне кажется, что пора уж прийти к убеждению, что от сравнений «небо с треском не развалится», как бы далеко они ни шли. Ужасно неприятно существовать, сознавая, что с представлением о человеке связывается воспоминание о сверчке, знающем свой шесток.
Во-вторых, ужасно обидны упреки в фельетонности и водевильности. Не по существу обидны — ибо водевиль может быть умнее боборыкинской драмы — а по сопряженному с этими выражениями представлению о ничтожестве и легкомыслии. Буренин, когда хочет уязвить, всегда пользуется этими выражениями. Тут, очевидно, смешивается фантастичность с водевильностью. Вспомните, что Редедя Сербию освобождать ходил, всю Россию взбаламутил, — ужели это не трагедия, а водевиль? 3 Возьмите XIV т<ом> Св<ода> зак<онов> и сравните с «Уставом о благопристойности» — ужели и это водевиль? 4 Не могу я к таким явлениям относиться с «надлежащей серьезностью», ибо ничего, кроме презрения, к ним чувствовать нельзя, да и не должно. Для меня еще большое счастье, что у меня большой запас юмору. Да и путешествие в Проплеванную совсем не водевиль, а самая сущая истина.
Затем, вновь благодаря Вас за сочувственный отзыв, прошу извинить меня за бессвязность и непорядочность настоящего письма. Дело в том, что у меня положительно пропадают глаза и мне до крайности трудно писать. Надеюсь, что это временно; по крайней мере, так подтвердил доктор Тихомиров.
Искренно Вам преданный
М. Салтыков.
1 ноября.
На конверте: В городе. Галерная 20. В редакцию «Вестника Европы» для передачи Александру Николаевичу Пыпину.
Почтовый штемпель: СПб. 2 ноября 1883.
Примечания
Печатается по подлиннику: ГПБ, ф. 621, № 750, лл. 9—10.
Впервые опубликовано: «Петроград», 1923, № 8, стр. 13; повторная публикация: Неизданные письма, стр. 139—141.
1
2 Утверждение о том, что «Современная идиллия» является не сборником, а цельным произведением, «настоящим романом», Салтыков высказал в беседе с Л. Ф. Пантелеевым (Салтыков в воспоминаниях, стр. 184).
3 Образ странствующего полководца Редеди наделен чертами нескольких реакционных генералов (Р. А. Фадеев, И. В. Гурко, в том числе и генерала М. Г. Черняева, неудачно командовавшего сербской армией в войне Сербии с Турцией).
4 в XIV томе «Свода законов Российской империи» «Устав о пресечении и предупреждении преступлений» (см. в наст. изд. т. 15, кн. 1, стр. 92—97, 337).