Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ц"

1. Господа ташкентцы. Что такое "Ташкентцы"

Входимость: 1. Размер: 59кб.

Часть текста: известным запахом. Тот, кто пьет херес tres vieux {очень старый.}, считает себя просветителем относительно того, кто пьет херес просто vieux; {старый.} тот, кто пьет херес vieux, считается просветителем всех, пьющих настойку и водку. Разумеется, это только пример; но я привожу его для того, чтобы дать читателю понятие о градации. Градацию эту он может перенести во всякую другую сферу (например, в сравнительную сферу сюртуков и поддевок, ресторанов и харчевен, кокоток, имеющих ложу в бельэтаже, и кокоток, безнадежно пристающих к прохожему в Большой Мещанской, и т. п.), лишь бы она кончалась человеком, "который ест лебеду". Это тот самый человек, на котором окончательно обрушивается ташкентство всевозможных родов и видов. Но и здесь не следует понимать буквально, что "человек, питающийся лебедою", должен непременно наполнять свой желудок этим суррогатом. "Лебеда", как и "голод", суть выражения фигуральные, дающие место для великого множества представлений. Есть лебеда натуральная, которая слывет в мире под названием подспорья и от которой, во всяком случае, хоть живот у человека пучит; и есть лебеда абстрактная, которая даже подспорьем ничему не служит. Человек, который питается этою последнею лебедою, есть именно тот человек, которого голоду нет пределов. Он со всех сторон открыт для действия, и именно для действия безазбучного. Он не может дать отпора, потому что у него самого нет единственного орудия, с помощью которого можно ...

2. Приключение с Крамольниковым

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: произнес вслух несколько слов, наконец посмотрелся в зеркало; оказалось, что он - тут, налицо, и что, в качестве ревизской души, он существует в том же самом виде, как и вчера. Мало того: он попробовал мыслить - оказалось, что и мыслить он может... И за всем тем для него не подлежало сомнению, что его нет. Нет того не-ревизского Крамольникова, каким он сознавал себя накануне. Как будто бы перед ним захлопнулась какая-то дверь или завалило впереди дорогу, и ему некуда и незачем идти. Переходя от одного предположения к другому и в то же время с любопытством всматриваясь в окружающую обстановку, он взглянул мимоходом на лежавшую на письменном столе начатую литературную работу, и вдруг все его существо словно электрическая струя пронизала... Не нужно! не нужно! не нужно! ................................................................................................................................................ Сначала он подумал: "Какой вздор!" - и взялся за перо. Но когда он хотел продолжать начатую работу, то сразу убедился, что, действительно, ему предстоит провести черту и под нею написать: Не нужно!! Он понял, что все оставалось по-прежнему, - только душа у него запечатана. Отныне он волен производить свойственные ревизской душе отправления; волен, пожалуй, мыслить; но все это ни к чему. У него отнято главное, что составляло основу и сущность его жизни: отнята та лучистая сила, которая давала ему возможность огнем своего сердца зажигать сердца других. Он стоял изумленный; смотрел и не видел; искал и не находил. Что-то бесконечно мучительное жгло его внутренности... А в воздухе между тем носился нелепо-озорной шепот: "Поймали, расчухали, уличили!" - Что такое? что такое случилось? Положительно, ...

3. Покусаев Е.И.: М. Е. Салтыков-Щедрин (Очерк творчества)

Входимость: 2. Размер: 41кб.

Часть текста: редактор и организатор молодых творческих сил, был одним из самых ярких деятелей русского освободительного движения. Дар великого сатирика явление редчайшее. Наперечет имена художников, силою гения своего утвердивших непреходящую социальную и нравственную роль смеха в духовной жизни человечества у древних народов Греции и Рима - это Аристофан, Эзоп и Ювенал, в более близкие к нам эпохи - Рабле и Вольтер во Франции, Свифт в Англии, Марк Твен в Америке, Гоголь и Салтыков-Щедрин в России. Большого сатирика рождают бурные эпохи, переломные моменты в истории наций, когда предельно обостряются классовые противоречия, когда происходит гигантское столкновение сил прогресса и реакции, нового и старого. Энгельс в 1891 году писал о "глубокой социальной революции, происходившей в России со времени Крымской войны" [К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2-е, т. 22, М 1982, стр. 261]. За короткий исторический срок возникли и сменит одна другую две революционные ситуации (1859-1861, 1879-1881). В первое десятилетие XX века страна вступила в полосу общенародных восстаний, завершившихся победоносным Октябрем 1917 года Салтыков-Щедрин, как, может быть, никто другой из его великих литературных современников, продвинулся далеко вперед в художественном познании самых существенных процессов и закономерностей пореформенного развития России, назревавшей в ней демократической революции. Труню представить классическую русскую литературу без Салтыкова-Щедрина. Это значило бы лишить ее облик неповторимо своеобразных черт. В Салтыкове-Щедрине счастливо...

4. Пестрые письма. Письмо IV

Входимость: 1. Размер: 78кб.

Часть текста: оправдывали это название, позвольте мне сделать небольшую экскурсию в область прошлого. До «катастрофы» моя соседка, добрая Арина Михайловна Око́нцева, жила очень смирно. К этому времени ей было уж за тридцать, а мужу ее, Севастьяну Игнатьичу, годом-двумя побольше. Имение у них было из средних — по старому счету, душ триста; но, как люди старозаветные и неприхотливые, они довольствовались и малым. А так как, сверх того, они из деревни не выезжали, то это малое настолько граничило с изобилием, что дом Око́нцевых представлял собой полную чашу, в которой все говорило о запасливости и предусмотрительности домовитой хозяйки. И муж, и жена жили душа в душу. Она взяла на себя все хлопоты по домашнему обиходу и по управлению имением; на нем — лежала только сладкая обязанность любить ее. Осьмнадцати лет Ариша была бодрою, свежею и сильною девушкой; такою же казалась она Севастьяну Игнатьичу и в тридцать лет, хотя значительно пошла в кость, обзавелась усиками и фигурой скорее напоминала солидно скроенного мужчину, нежели деликатную даму. С своей стороны, и Севастьян Игнатьич, в глазах Арины Михайловны, оставался все тем же обаятельным гусаром, каким он был, когда впервые пропел перед нею модный в то время романс: «Гусар, на саблю опираясь», хотя через пятнадцать лет благодаря усиленной выкормке он скорее напоминал средних лет скопца, нежели лихого корнета. Время не наложило своей всевластной руки на их взаимные отношения. Как в первую, так и в последнюю минуту оба помнили и понимали одно: он — что она Ариша, она — что он Савося. И что лучшего ничего они не выдумают, как любить друг друга. Богатств у них не было, но не было и...

5. Добролюбов Н.А.: "Губернские очерки"

Входимость: 2. Размер: 88кб.

Часть текста: молчали до сих пор и прятались в толпе беспечных зрителей, - и те, смотря на него и "вящшим жаром возгоря", отважно ринулись на поле бескровной битвы со всемогущим оружием слова. Публика все еще с любопытством следит за зрелищем этих подвигов, а рассказы в щедринском роде прежде всего прочитываются в журналах. Но нельзя не видеть, что теперь нет уже ни в публике, ни в литературе прежнего увлечения, прежней горячности и что многие донашивают теперь сочувствие к общественным вопросам, как старомодное платье. Кто начал читать русские журналы только с нынешнего года и не имеет понятия о том, что было у нас два года тому назад, тот потерял несколько прекраснейших минут жизни. Странно говорить об этом времени как о давно прошедшем; но тем не менее нельзя сомневаться в том, что оно прошло и что не скоро русская литература дождется опять такой же поры. Мы вообще как-то очень скоро и внезапно вырастаем, пресыщаемся, впадаем в разочарование, не успевши даже хорошенько очароваться. Растем мы скоро, истинно по-богатырски, не по дням, а по часам, но, выросши, не знаем, что делать с своим ростом. Нам внезапно делается тесно и душно, потому что в нас образуются всё широкие натуры, а мир-то наш узок и низок, - развернуться негде, выпрямиться во весь рост невозможно. И сидим мы, съежившись и сгорбившись "под бременем познанья и сомненья" 1 в совершенном бездействии, пока не расшевелит нас что-нибудь уже слишком чрезвычайное. Один из ученых...