Поиск по творчеству и критике
Cлово "ART"
Входимость: 2. Размер: 96кб.
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 96кб.
Часть текста: других и тоже начинают захлебываться и жестикулировать. Вот четыре спорящие фигуры заняли середину комнаты и одновременно пропекают друг друга на перекрестном огне восклицаний, а в углу безнадежно выкрикивает некто пятый, которого осаждают еще трое ораторов и, буквально, не дают сказать слова. Все глаза горят, все руки в движении, все голоса надорваны и тянут какую-то недостижимо высокую ноту; во всех горлах пересохло. Среди моря гула слух поражают фразы, скорее, имеющие вид междометий, нежели фраз. - Хоть бы позволили в Медико-хирургическую академию поступать! - восклицают одни. - Хоть бы позволили университетские курсы слушать! - отзываются другие. - Не доказали ли телеграфистки? - убеждают третьи. - Наконец, кассирши на железных дорогах, наборщицы в типографиях, сиделицы в магазинах - все это не доказывает ли? - допрашивают четвертые. И в заключение склонение: Суслова, Сусловой, Суслову, о, Суслова! и т.д. Наконец, когда все пожелания были высказаны, когда исчерпались все междометия, прения упали само собою, и все стали расходиться, в числе прочих вышел и я, сопутствуемый другом моим, Александром Петровичем Тебеньковым. Я либерал, а между "своими" слыву даже "красным". "Наши дамы", разумеется в шутку, но тем не менее...
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Часть текста: сидит и вдруг надумается: толкнусь, мол, нет ли чего подходящего! Прокурор сидит - и тоже надумается: толкнусь-ка, нет ли чего подходящего! Партикулярный человек сидит - и вдруг, словно озаренный, начинает укладываться... "Вы в Петербург едете?" - "В Петербург!" - этим все сказано. Как будто Петербург сам собою, одним своим именем, своими улицами, туманом и слякотью должен что-то разрешить, на что-то пролить свет. Что разрешить? на что пролить свет? - этого ни один провинциал никогда не пробует себе уяснить, а просто-напросто, с бессознательною уверенностью твердит себе: вот ужо, съезжу в Петербург, и тогда... Что тогда? Как бы то ни было, вопрос: зачем я еду в Петербург? возник для меня совершенно неожиданно, возник спустя несколько минут после того, как я уселся в вагоне Николаевской железной дороги. В этом вагоне сидела губерния, сидело все то, от чего я бежал, от лицезрения чего стремился отдохнуть. Тут были: и Петр Иваныч, и Тертий Семеныч, и сам представитель "высшего в империи сословия", Александр Прокофьич (он же "Прокоп Ляпунов") с супругой, на лице которой читается только одна мысль: "Alexandre! у тебя опять...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: газет и только в «Московских ведомостях» узнаю, что я безнравственный идиот 4 . Каторжная моя жизнь. Вот Островский так счастливец. Только лавры и розы обвивают его чело, а с тех пор, как брат его сделался министром 5 , он и сам стал благообразнее. Лицо чистое, лучистое, обхождение мягкое, слова круглые, учтивые. На днях, по случаю какого-то юбилея (он как-то особенно часто юбилеи справляет), небольшая компания (а в том числе и я) пригласила его обедать 6 , так все удивились, какой он сделался высокопоставленный. Сидит скромно, говорит благосклонно и понимает, что заслужил, чтоб его чествовали. И ежели в его присутствии выражаются свободно, то не делает вида, что ему неловко, а лишь внутренно не одобряет. Словом сказать, словно во дворце родился. Квас перестал пить, потому что производит ветра, а к брату царедворцы ездят, и между прочим будущий министр народного просвещения, Тертий Филиппов, который ныне тоже уж не < — — — >, но моет < — — — > мылом казанским. И все с кн<язем> Воронцовым-Дашковым разговаривают. Хоть бы одним...
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Часть текста: неуловимое и непостижимое, что-то такое, что нашему брату-вахлаку должно оставаться навсегда недоступным; об этом нашему брату позволялось узнавать только по неясным рассказам художников, которые, "как боги, входят в Зевесовы чертоги", где им показывают весьма интересные и часто нескромные картинки. Теперь все это переменилось; наш брат-вахлак большую силу забрал и обо всем рассуждать берется; и вдохновения не признает и в Зевесовы чертоги не желает забираться, несмотря на то, что поэт весьма наглядно рассказывает, как в этих чертогах показывали одному художнику в "вечных идеалах" "волнистость спинки белой" и вообще разные такие вещи, которые "божество открывает смертным в долях малых" {Эти сведения о Зевесовых чертогах и о тамошних картинках с буквальною верностью заимствованы мною из стихотворения г." Майкова "Анакреон скульптору" {2}.}. Все это наш брат отрицает с свойственною ему грубостью чувств и дерзостью выражений; это, говорит, всё цветы фантазии; а вы нам вот что скажите: какова у поэта сила ума? и широко ли его развитие? и основательно ли его образование? - Ну, что ж это за вопросы? Уместны ли они? Деликатны ли они? Позволительно ли ставить перед собою любимца богов и допрашивать его, как провинившегося гимназиста?...
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Часть текста: СТАТЬИ СОВРЕМЕННЫЕ ПРИЗРАКИ 1 (Письма издалека) Le globe est confié à l’humanité comme un domaine à la question duquel elle est préposée. C’est là sa destinée terrestre. Or, elle ne peut accomplir cette question pendant son enfance, car on conçoit bien qu’elle doit avoir conquis, pour être apte à pareille oeuvre, de la sève et de la force: il faut qu’elle se soit créé des instruments, des moyens de puissance qui ne lui viennent qu’à la suite du développement des arts, des sciences et de l’industrie. Victor Considérant, «Destinée sociale» 2 1 Что миром управляют призраки — это не новость. Об этом давно уже знают там, на отдаленном Западе, где сила призраков сказалась массам с особенною настоятельностью, где много писали о призраках, где не только называли их по именам, но делали им подробную классификацию, предлагали даже средства освободиться от них. Мы, люди восточного мира, не можем последовать этому последнему примеру, во-первых, потому, что сами еще плохо знаем, какие, собственно, наши призраки и какие чужие, а во-вторых, потому... ну, да просто потому, что не можем. Понятно,...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Письмо Виницкой А.А. 22 февраля 1882. Петербург 823. А. А. ВИНИЦКОЙ 22 февраля 1882. Петербург Многоуважаемая Александра Александровна. Повесть Вашу я прочитал и положительно не могу сказать, будет ли она помещена. Как повесть она мне понравилась, но в цензурном смысле — совершенно невозможна. Впрочем, так как в последнем письме Вы даете мне известные полномочия, то я постараюсь что-нибудь сделать. Но не думаю, чтоб можно было сделать это скоро 1 . Я вижу из Вашего письма, что Вам необходимы деньги 2 . В этом случае редакция может Вам предложить свои услуги, то есть дать вперед. Напишите немедленно, сколько Вам необходимо — деньги будут сейчас же высланы. Примерно, от 200 — 300 р. Не хотите ли познакомиться в Париже с доктором Белоголовым? Если желаете, то придите от моего имени — он отличнейший человек, жена его — тоже. Живут они более нежели скромно Rue des Beaux Arts 4/bis (Hôtel de Nice), тоже на левом берегу. Искренно преданный М. Салтыков. 22 февраля. Пишите всякий раз в заголовке Ваш адрес. На конверте: France. Paris. Rue Gay Lussac, 46. Hôtel d’Egypte. M-lle Alexandrine Boudzianik. Почтовый штемпель: СПб, 23 февраля 1882. Примечания Печатается по подлиннику: ГПБ, ф. 146, № 26, л. 9. Впервые опубликовано: Неизданные письма, стр. 96—97. 1 Об этой повести см. письмо 820, прим. 3. 2 Упоминаемое письмо А. А. Виницкой к Салтыкову неизвестно.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: но приезды эти всегда совершались более чем скромно. Останавливался он обыкновенно у кума своего, Ивана Иваныча Зачатиевского, сына к - ского пономаря, который служил в одном из департаментов столоначальником, досиделся до чина статского советника и с получением его воспользовался титулом управляющего столом. Если же у кума было нельзя приютиться (Зачатиевский был необыкновенно плодущ, и не всегда в его квартире имелся свободный угол), в таком случае Дерунов нанимал дешевенький нумер в гостинице "Рига" или у Ротина, и там все его издержки, сверх платы за нумер, ограничивались требованием самовара, потому что чай и сахар у него были свои, а вместо обеда он насыщался холодными закусками с сайкой, покупаемыми у лоточников. Франтить он не только не франтил, но даже, ступая на петербургскую почву, как бы с расчетом усугублял невзрачность своего костюма. Иногда, во время этих наездов, он удостоивал посещать и меня. - Охота вам, Осип Иваныч, себя изнурять! - бывало, скажешь ему, - человек вы состоятельный, а другие говорят...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: Ковры на полу и на стенах, простая, но чрезвычайно покойная постель, мебель, обитая сафьяном, массивный письменный стол, уставленный столь же массивными принадлежностями письма и куренья, небольшая библиотека, составленная из избраннейших романов Габорио, Монтепена, Фейдо, Понсон-дю-Терайля и проч., и, наконец, по стенам целая коллекция ружей, ятаганов и кинжалов - вот обстановка, среди которой предстояло Nicolas провести целое лето. Первая минута свидания была очень торжественна. - Voici la demeure de vos ancetres, mon fils! {Вот жилище ваших предков, сын мой!} - сказала Ольга Сергеевна, - может быть, в эту самую минуту они благословляют тебя la haut! {там наверху!} Nicolas, как благовоспитанный юноша, поник на минуту головой, потом поднял глаза к небу и как-то порывисто поцеловал руку матери. При этом ему очень кстати вспомнились стихи из хрестоматии: И из его суровых глаз Слеза невольная скатилась... И он вдруг вообразил себе, что он седой, что у него суровые глаза, и из них катится слеза. - А вот и твоя комната, Nicolas, - продолжала maman, - я сама уставляла здесь все до последней вещицы; надеюсь, что ты будешь доволен мною, мой друг! Глаза Nicolas прежде всего впились в стену, увешанную оружием. Он ринулся вперед и стал один за другим вынимать из ножен кинжалы и ятаганы. - Mais regardez, regardez, comme c'est beau! oh, maman! merci! vous etes la plus genereuse des meres! {Но взгляните, взгляните, какая красота! о, мама! спасибо! вы самая щедрая из матерей!} - восклицал он, в ребяческом восторге разглядывая эти сокровища, - этот ятаган... черт возьми!.. - Этот ятаган - святыня, мой друг, его отнял твой дедушка Николай Ларионыч - c'etait le bienfaiteur de toute la famille! - a je ne sais plus quel Turc {это был благодетель всей семьи! - у какого-то турка.}, и с тех пор он переходит в нашем семействе из рода в род! Здесь все, что ты ни видишь, полно воспоминаний... de nobles souvenirs, mon fils! {благородных воспоминаний, сын мой!} Nicolas вновь поник...
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: редкую книгу, под названием "Путеводитель по русским съезжим домам", соч. австрийского серба Глупчича-Ядрилича, приезжавшего вместе с прочими братьями-славянами, в 1870 году, в Россию (*150), но не попавшего ни в Петербург, ни в Москву, потому что Соломенный помпадур, под личною своею ответственностью, посадил его на все время торжеств на съезжую. Сочинение это проливает яркий свет не только на внутреннюю, но и на внешнюю политику помпадуров, и перевод его послужил бы немалым украшением для нашей небогатой литературы, но, к величайшему сожалению, я не мог привести из него даже самомалейшего отрывка, потому что книга эта безусловно запрещена цензурой... Этого примера, я полагаю, совершенно достаточно для читателя, чтобы понять, почему я был так умерен в моих выдержках. Затем, обращаясь к издаваемым ныне отрывкам, я считаю долгом сказать об них несколько слов. Как и во всех сочинениях иностранцев о России, нас прежде всего поражает в них какое-то неисправимое легковерие. Так, например, князь де ля Кассонад (*151) очень серьезно рассказывает, что некоторые помпадуры смешивали императора Сулука с королевою Помаре, а другой путешественник, Шенапан, уверяет, будто в России преподается особенная наука, под названием: "Zwon popeta razdawaiss" ["Гром победы раздавайся"]. Ясно, что оба эти лица были жертвою мистификации со стороны своих амфитрионов-помпадуров, которые, по прискорбному русскому обычаю, нашли для себя забавным рассказывать иностранцам разные небылицы о своем отечестве. Сверх того, по обыкновению всех иностранцев, цитируемые мною авторы очень часто впадают в преувеличения и выказывают при этом колоссальнейшее невежество... Я не счел, однако ж, нужным останавливаться на этих недостатках, ибо для нас, русских, самые преувеличения иностранцев очень поучительны. Читая рассказываемые про нас небылицы,...