Поиск по творчеству и критике
Cлово "JUSQU"
Входимость: 2. Размер: 92кб.
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 92кб.
Часть текста: уйдет, а покамест, право, мне нечего завидовать тому, что мои товарищи по училищу сокращают свою жизнь, дегюстируя коньяки и ликеры в закусочной Одинцова. Правда, что К***, в котором расположен наш полковой штаб, городок довольно мизерный, но, по крайней мере, я имею здесь простор и приволье и узнаю на практике ту поэтическую бивачную жизнь, которая производит героев. А главное, я вижу здесь настоящих женщин, des femmes a passions [женщин со страстями (франц.) ], а не каких-нибудь Эрнестинок, которые за умеренную плату показывают приходящим "l'amour - се n'est que fa!" [любовь - это только это! (франц.) ]. Я целые дни в движенье. Утром - ученье; после ученья - отдых в кругу товарищей, завтрак в кабачке, игра на бильярде и проч.; обед - у полкового командира; после обеда - прогулка верхом с полковыми дамами; вечером - в гостях, всего чаще опять у полкового командира. По временам дежурство в карауле: каска, мундир на все пуговицы, кожаная подушка, жесткий диван и какой-то особенный солдатский запах... Но даже и это имеет свою прелесть, не говоря уже о том, что подобная суровая обстановка есть лучшая школа для человека, которого назначение быть героем. Домой я захожу на самое короткое время, чтоб полежать, потянуться, переодеться и поругаться с Федькой, которого, entre nous soit dit [между нами говоря (франц.) ], за непотребство и кражу моих папирос, я уже три раза отсылал в полицию для "наказания на теле" (сюда еще не проникла "вольность", и потому здешний исправник очень обязательно наказывает на теле, если знает, что его просит об этом un homme comme il faut) [порядочный человек (франц.) ]. Разумеется, первою моею мыслью по приезде к К. была мысль о женщине, cet etre indicible et mysterieux [существе...
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Часть текста: недоумении. — Cousin! 3 стало быть, я очень подурнела, если ты меня не узнаешь! — вылетело горестное восклицание из ее крепко схваченной корсетом груди. И в один миг две крошечные слезки затуманили крошечные глазки. -------------- 1 Тогда принц Наполеон был еще жив и воевал. ( Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина .) 2 До свидания и не поминайте лихом. 3 Братец. -------------- Да, это была Nathalie. Все та же маленькая, с тем же вопрошающим и как бы изумленным личиком, с теми же порывистыми, почти необъяснимыми телодвижениями. Та же, да не та. Что же, однако, случилось с нею? Точно кто-нибудь, проходя мимо этой еще не так давно тому назад свеженарисованной картинки, неосторожно задел рукавом и слегка затушевал мягкие очертания. — Nathalie! голубушка моя! Ну, разумеется... разумеется, это ты! — воскликнул я в умилении, — но ка́к ты могла подумать, что подурнела! Подурнела... ты! Две новые слезки блеснули в крошечных глазках, но это были уж слезки радости. — Не только не подурнела, — продолжал я, — но даже удивительно как похорошела! Пополнела, выражение какое-то приобрела... Ах, милая, милая! наконец! Она жадно вслушивалась в мои похвалы и, вся переполненная счастием, крепко сжимала мою руку. — А помнишь, cousin, как мы однажды заблудились в саду, в куртине? Какой ты был тогда... дурной! — вдруг совсем неожиданно вспомнила она и — о, неисповедимые глубины женского сердца! — кажется, даже застыдилась....
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: а в углу безнадежно выкрикивает некто пятый, которого осаждают еще трое ораторов и, буквально, не дают сказать слова. Все глаза горят, все руки в движении, все голоса надорваны и тянут какую-то недостижимо высокую ноту; во всех горлах пересохло. Среди моря гула слух поражают фразы, скорее, имеющие вид междометий, нежели фраз. - Хоть бы позволили в Медико-хирургическую академию поступать! - восклицают одни. - Хоть бы позволили университетские курсы слушать! - отзываются другие. - Не доказали ли телеграфистки? - убеждают третьи. - Наконец, кассирши на железных дорогах, наборщицы в типографиях, сиделицы в магазинах - все это не доказывает ли? - допрашивают четвертые. И в заключение склонение: Суслова, Сусловой, Суслову, о, Суслова! и т.д. Наконец, когда все пожелания были высказаны, когда исчерпались все междометия, прения упали само собою, и все стали расходиться, в числе прочих вышел и я, сопутствуемый другом моим, Александром Петровичем Тебеньковым. Я либерал, а между "своими" слыву даже "красным". "Наши дамы", разумеется в шутку, но тем не менее так мило называют меня Гамбеттой, что я никак не могу сердиться на это. Скажу по секрету, название это мне даже льстит. Что ж, думаю, Гамбетта так Гамбетта - не повесят же в самом деле за то, что я Гамбетта, переложенный на русские...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: Vous faire, et m-me Séréda Vous en fera part; c’est une écharpe ou plutôt un mouchoir en duvet de chèvre, qu’on prépare à Orenburg et qui sont excellents. Je l’ai déjà commandé il y a un mois par l’entremise de madame Séréda, mais jusqu’à présent je n’ai pas pu le recevoir. Quant à moi personnellement, je passe mon temps d’une manière bien triste, surtout après le départ de m-me Séréda. Veuillez bien lui passer de ma part outre la lettre ci-jointe toutes les paroles d’amitié que Vous trouvez convenables. Je Vous souhaite tout le bonheur possible à propos de Votre jour de naissance et je fais les vœux les plus sincères pour votre félicité. Je Vous prie d’embrasser tous vos enfants et de ne pas oublier celui qui Vous est bien dévoué. M. Soltykoff. Перевод: Вятка, 29 января. Благодарю Вас, милая и любезная сестрица Адель, за Вашу добрую память обо мне и за чувства, которые Вы мне выражаете в Вашем письме. Я надеюсь, что Вы уже имели случай познакомиться с моим добрым другом, м-м Середой, которая обещала мне обязательно...
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Часть текста: хохотала, хохотала даже тогда, когда цензоров сажали на гауптвахту и когда их сменяли. На место смененных цензоров являлись другие, которых также сменяли и сажали на гауптвахту. А публика вновь принималась хохотать и зачитывалась статьями, вроде «Китайские ассигнации» или «Австрийский министр финансов Брук» (см. «Русский вестник», издатель-редактор М. Катков). И существовала эта манера долго-долго, существует и доныне, так что объявление в 1866 году воли книгопечатанию почти совсем не повлияло на нее. Аллегорический, рабий язык продолжает пользоваться правом гражданственности, хотя справедливость требует сказать, что современные молодые писатели стараются избегать его. Я не берусь определить, хорошо ли, или дурно они поступают, но думаю, что, ввиду общей рабьей складки умов, аллегория все еще имеет шансы быть более понятной и убедительной и, главное, привлекательной, нежели самая понятная и убедительная речь. Ясная речь уместна там, где уже народился читатель, которого страшными словами не удивишь, но там, где читатель, с повода и без повода, привык разевать рот, там простая и бесфигурная речь может только свидетельствовать о рабьем самомнении и наложить еще новый балласт на плечи писателя, то ...