Поиск по творчеству и критике
Cлово "CHEF"
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Входимость: 1. Размер: 121кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Часть текста: приведу здесь только четыре отрывка, наиболее подходящие к нашим литературным условиям. Между прочим, я имею очень редкую книгу, под названием "Путеводитель по русским съезжим домам", соч. австрийского серба Глупчича-Ядрилича, приезжавшего вместе с прочими братьями-славянами, в 1870 году, в Россию (*150), но не попавшего ни в Петербург, ни в Москву, потому что Соломенный помпадур, под личною своею ответственностью, посадил его на все время торжеств на съезжую. Сочинение это проливает яркий свет не только на внутреннюю, но и на внешнюю политику помпадуров, и перевод его послужил бы немалым украшением для нашей небогатой литературы, но, к величайшему сожалению, я не мог привести из него даже самомалейшего отрывка, потому что книга эта безусловно запрещена цензурой... Этого примера, я полагаю, совершенно достаточно для читателя, чтобы понять, почему я был так умерен в моих выдержках. Затем, обращаясь к издаваемым ныне отрывкам, я считаю долгом сказать об них несколько слов. Как и во всех сочинениях иностранцев о России, нас прежде всего поражает в них какое-то неисправимое легковерие. Так, например, князь де ля Кассонад (*151) очень серьезно рассказывает, что некоторые помпадуры смешивали императора Сулука с королевою Помаре, а другой путешественник, Шенапан, уверяет, будто в России преподается особенная наука, под названием: "Zwon popeta razdawaiss" ["Гром победы раздавайся"]. Ясно, что оба эти лица были жертвою...
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Часть текста: Я приятно изумился. Отступил два шага назад, прищурился и развел руками в знак родственного умиления. — Помимо святого Станислава! — продолжал между тем Феденька и прибавил: — Joli? 1 Час от часу не легче. От изумления пришлось перейти к гордости и вновь похристосоваться. — Послушай, Théodore, — сказал я, — до сих пор я понимал, что можно утешаться родственниками, но теперь начинаю понимать, что можно и гордиться ими. Да! — Спасибо, mon oncle! — Да, я уверен, что ты пойдешь... далеко пойдешь, мой друг. Разумеется, однако ж, ежели бог спасет тебя от похищения казенных или общественных денег... -------------- 1 Хорошо? -------------- Но Феденька с таким неподдельным негодованием протестовал против самой мысли о возможности подобного случая, что я вынужден был объясниться. — Друг мой! — сказал я, — ежели я позволил себе формулировать опасение насчет растраты денег, то совсем не потому, чтобы надеялся, что ты непременно его выполнишь, а для того, чтобы предостережением моим еще более утвердить тебя на стезе добродетели. Мужайся, голубчик! ибо, по нынешнему слабому времени, надо обладать несомненным геройством, чтобы не стянуть плохо лежащего куша, особливо, ежели он большой. Но ежели ты, будучи аннинским кавалером, сверх того сознаешь себя и героем, то, разумеется, тем лучше для тебя! Поздравляю... герой! По-видимому, это объяснение его тронуло, так что и он, в свою очередь, возгордился мной. — Mon oncle! — сказал он, крепко сжимая мои руки, — я тоже... да, я горжусь вами... горжусь тем, что вы мой дядя! Ах, если бы вы... Он остановился, не досказав своей мысли, и молча потупил голову. Однако ж я понял его. — Если б я не был литератором, хотел ты сказать? —...
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Часть текста: и поля. Сам Мангушев - совершенно исковерканный молодой человек, какого только возможно представить себе в наше исковерканное всякими bons и mauvais principes {хорошими и дурными принципами.} время. Воспитание он получил то же самое, что и Nicolas, то есть те же "краткие начатки" нравственности и религии и то же бессознательно сложившееся убеждение, что человеческая раса разделяется на chevaliers и manants {рыцарей и мужиков.}. Хотя между ними шесть лет разницы, но мысли у Мангушева такие же детские, как у Nicolas, и так же подернуты легким слоем разврата. Ни тот, ни другой не подозревают, что оба они - шалопаи; ни тот, ни другой не видят ничего вне того круга, которого содержание исчерпывается чищением ногтей, анализом покроя галстухов, пиджаков и брюк, оценкою кокоток, рысаков и т. д. Единственная разница между ними заключалась в том, что Nicolas готовил себя к дипломатической карьере, а Мангушев, par principe, {из принципа.} всему на свете предпочитал la vie de chateau {жизнь в поместье.}. В последнее время у нас это уже не редкость....
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Часть текста: тому, что мои товарищи по училищу сокращают свою жизнь, дегюстируя коньяки и ликеры в закусочной Одинцова. Правда, что К***, в котором расположен наш полковой штаб, городок довольно мизерный, но, по крайней мере, я имею здесь простор и приволье и узнаю на практике ту поэтическую бивачную жизнь, которая производит героев. А главное, я вижу здесь настоящих женщин, des femmes a passions [женщин со страстями (франц.) ], а не каких-нибудь Эрнестинок, которые за умеренную плату показывают приходящим "l'amour - се n'est que fa!" [любовь - это только это! (франц.) ]. Я целые дни в движенье. Утром - ученье; после ученья - отдых в кругу товарищей, завтрак в кабачке, игра на бильярде и проч.; обед - у полкового командира; после обеда - прогулка верхом с полковыми дамами; вечером - в гостях, всего чаще опять у полкового командира. По временам дежурство в карауле: каска, мундир на все пуговицы, кожаная подушка, жесткий диван и какой-то особенный солдатский запах... Но даже и это имеет свою прелесть, не говоря уже о том, что подобная суровая обстановка есть лучшая школа для человека, которого назначение быть героем. Домой я захожу на самое короткое время, чтоб полежать, потянуться, переодеться и поругаться с Федькой, которого, entre nous soit dit [между нами говоря (франц.) ], за непотребство и кражу моих папирос, я уже три раза отсылал в полицию для "наказания на теле" (сюда еще не проникла "вольность", и ...
Входимость: 1. Размер: 121кб.
Часть текста: то есть о сороковых годах. Да и не только для меня лично, но и для всех нас, сверстников, в этих двух словах заключалось нечто лучезарное, светоносное, что согревало нашу жизнь и в известном смысле даже определяло ее содержание. Как известно, в сороковых годах русская литература (а за нею, конечно, и молодая читающая публика) поделилась на два лагеря: западников и славянофилов. Был еще третий лагерь, в котором копошились Булгарины, Бранты, Кукольники и т. п., но этот лагерь уже не имел ни малейшего влияния на подрастающее поколение, и мы знали его лишь настолько, насколько он являл себя прикосновенным к ведомству управы благочиния. Я в то время только что оставил школьную скамью и, воспитанный на статьях Белинского, естественно, примкнул к западникам. Но не к большинству западников (единственно авторитетному тогда в литературе), которое занималось популяризированием положений немецкой философии, а к тому безвестному кружку 1 , который инстинктивно прилепился к Франции. Разумеется, не к Франции Луи-Филиппа и Гизо, а к Франции Сен-Симона, Кабе, Фурье, Луи Блана и в особенности Жорж Занда 2 . Оттуда лилась на нас вера в человечество, оттуда воссияла нам уверенность, что "золотой век" находится не позади, а впереди нас... 3 Словом сказать,...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: принадлежать г. Щедрин. Да, господа-плакальщики над печальным положением современной литературы! если бы вопли ваши были справедливы и вся наша современная литература никуда не годилась, то не забудьте: в ваше время существует г. Щедрин, и одного г. Щедрина достаточно, чтобы считать ваши вопли жалкою, постыдною слепотой. Знаете ли вы, приходило ли вам в голову подумать, что такое г. Щедрин? Ведь это один из тех народных и, вместе с тем, общечеловеческих сатириков, вроде Рабле, Мольера, Свифта, Грибоедова и Гоголя, смех которых раздается громовыми раскатами под сводами веков. Меня нередко обвиняли в смелости сравнений в таких случаях, когда мне и в голову не приходило ставить какого-нибудь современного русского писателя наравне с теми или другими литературными колоссами русскими или иностранными, и я заявлял только, что разбираемый мною писатель пишет в жанре или духе того или другого колосса. Неужели, в самом деле, сказать, что сюжет комедии г. Островского "Волки и овцы" составлен в жанре шекспировских комедий, - значит ставить г. Островского наравне с Шекспиром? Неужели, если вы скажете, что г. Яков Полонский написал "Келиота" 1 в духе байроновской поэзии, подобным суждением вы возводите г. Полонского на байроновскую высоту? Но в настоящем случае я отдаюсь всецело в руки своих, всякого рода, порицателей и имею смелость заявить, что в лице г. Щедрина мы имеем сатирика, который, наверное, будет, со временем, беспристрастными судьями-потомками...
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Часть текста: Gandon (*102). Это заставило его взглянуть на свое положение серьезнее. Роль доброго товарища обходилась слишком дорого; надо было остепениться и избрать карьеру. И вот, не прошло четырех лет - слышим, что он, прямо из-под ферулы Дюссо, вдруг выказал необыкновенный административный блеск. Еще немного - и Феденька был уже помпадуром в городе Навозном... (*103) Каким образом все это случилось - никто не мог дать себе отчета. Все видели, что Феденька сидит у Дюссо, но никто не подозревал, что он сидит неспроста, а изучает дух времени. У Дюссо же, кстати, собираются наезжие помпадуры и за бутылкой доброго вина развивают виды и предположения, какие кому бог на душу пошлет, а следовательно, для молодых кандидатов в администраторы лучшей школы не может быть. И Феденька воспользовался ею вполне, то есть прислушивался и смекал. И вот, когда он понял, что для современного администратора ничего больше не требуется, кроме свободных манер, то тотчас же сообразил, Что и он в этом отношении не лыком шит. Проникнув в известные сферы, из которых, как из некоего водохранилища, изливается на Россию многоводная река помпадурства, Феденька, не откладывая дела в долгий ящик, сболтнул хлесткую фразу, вроде того, что Россию губит излишняя централизация, что необходимо децентрализовать, то есть эмансипировать помпадуров, усилив их власть; что высшая администрация слишком погружена в подробности и мелочи; что мелочи отвлекают ее от главных задач, то есть от внутренней политики и т.д. Одним словом, высказал все, что говорится у Дюссо за стаканом доброго вина наезжими и жаждущими эмансипироваться помпадурами. Сболтнул - и понравился; понравился - и был признан способным уловлять вселенную... Я первый порадовался возвышению Феденьки. Во-первых, я знал, что у него доброе сердце, а, по моему мнению, в помпадуре это главное. Если помпадур настолько простодушен, ...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: глазами так и мелькали живые образы спорящих. Вот кто-то вскакивает и кричит криком, захлебывается, жестикулирует, а рядом, как бы соревнуя, вскакивают двое других и тоже начинают захлебываться и жестикулировать. Вот четыре спорящие фигуры заняли середину комнаты и одновременно пропекают друг друга на перекрестном огне восклицаний, а в углу безнадежно выкрикивает некто пятый, которого осаждают еще трое ораторов и, буквально, не дают сказать слова. Все глаза горят, все руки в движении, все голоса надорваны и тянут какую-то недостижимо высокую ноту; во всех горлах пересохло. Среди моря гула слух поражают фразы, скорее, имеющие вид междометий, нежели фраз. - Хоть бы позволили в Медико-хирургическую академию поступать! - восклицают одни. - Хоть бы позволили университетские курсы слушать! - отзываются другие. - Не доказали ли телеграфистки? - убеждают третьи. - Наконец, кассирши на железных дорогах, наборщицы в типографиях, сиделицы в магазинах - все это не доказывает ли? - допрашивают четвертые. И в заключение склонение: Суслова, Сусловой, Суслову, о, Суслова! и т.д. Наконец, когда все пожелания были высказаны, когда исчерпались все ...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: (лл. 1—11, 14—16 рукой Е. А. Салтыковой, лл. 12—13, 17—23 — рукой Салтыкова) с типографской разметкой и правкой автора под заглавием «Благонамеренные речи. XVIII. Семейные итоги». Текст рукописи совпадает с журнальной публикацией. Рассказ написан в Ницце в январе — феврале и выслан в Петербург в два приема: основная часть в последних числах февраля, конец рассказа — 4 марта. При подготовке Изд. 1880 Салтыков, помимо стилистической правки и устранения ошибок и опечаток, внес ряд исправлений в текст рассказа, устранив несоответствия с предыдущими главами: изменено имя второго сына Иудушки, уточнена сумма казенных денег, растраченных Петенькой, и т. д., но оставлено создающее хронологическое смещение в фабуле указание на 30-летнюю службу Головлева в департаменте. У 53-летнего Головлева к моменту отставки, случившейся 10 лет тому назад, не могло быть такого административного «стажа». Глава мыслилась как завершающая, однако при продолжении романа автор сохранил первоначальный заголовок, подчеркивая, что домашние, «родственные» отношения в семействе Головлевых окончательно распадаются, обессмысливаются, оборачиваются своими противоестественно жестокими сторонами. Встречающееся в главе изображение снежной русской зимы, исполненное мотивов умирания и щемящей грусти («...земля на неоглядное пространство была покрыта белым саваном»), непосредственно восходит к знаменитой картине природы в «Кузине Машеньке» («Благонамеренные речи». XII): «Саваны, саваны, саваны!» «Семейные итоги» были положительно оценены критикой и читателями 1 . «Прочтите в мартовской книге ...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: ярких дарований можно рассчитывать на успех. Поэтому Вы окажете журналу существенную услугу, прислав обещанный роман. Примечания Печатается по тексту первой публикации: «Русская мысль», 1890, № 12, отд. II, стр. 127, где эти два отрывка из одного письма напечатаны раздельно (дата указана В. И. Семевским). В Изд. 1933—1941 , т. XIX, стр. 76, без какой-либо мотивировки оба отрывка напечатаны слитно. Подлинник неизвестен. В ответном письме от 8 октября 1876 г., предлагая что-нибудь «небольшое», так как окончания романа, первую часть которого она может выслать к декабрю, придется ждать долго, Н. Д. Хвощинская прибавляла: «Для меня особенно дорого узнать о Вас от Вас самих. За это время много раз думалось о Вашем здоровье; Вас здесь помнят — Офросимовы, которых я, хотя редко, но по-прежнему дружески видаю. Мне же давно хотелось сказать Вам самому то «спасибо», которое говорю Вам за глаза за те несравненные вещи, которые Вы напечатали в это время, — особенно этот «Семейный суд», этот классический образец для изучения, — эту прелесть «Культурные люди», которую мы читали кружком самых близких друзей, хохотали до крика и благодарили Вас как честного человека. Вы счастливец. Вы делаете Ваше дело, как никто: всякое Ваше слово — гражданская заслуга и chef d'њuvre искусства. Едва знакомая Вам, я смею Вас просить — не впадайте в апатию, не скучайте Вашим делом; подумайте только: если не Вы , кому ж его делать... Ведь надо же сознаться, наконец, что у нас бедность страшная и на что лучшее доказательство: мои писания стали годиться! Поверьте, вкус у меня есть, а потому я в себе заблуждаться не могу: кропотливая женская работа, может быть, не совсем лишенная смысла — и только. Оставьте Вашу апатию, от Вас это страшно слышать; Вы — такой художник, а жизнь и ее примеры — такой непочатый угол ! Мне так давно хотелось это сказать Вам, что я прошу извинения за время, которое отняла у Вас моим письмом. Редакторам, знаю, время дорого. Найдите же минутку, чтоб сказать мне два ...