Поиск по творчеству и критике
Cлово "MAISON"
Входимость: 3. Размер: 72кб.
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 118кб.
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Входимость: 1. Размер: 122кб.
Входимость: 1. Размер: 121кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 72кб.
Часть текста: так благовременно не щелкнет языком, никто так целесообразно не посмотрит на свет сквозь вино, так умно не вдохнет ноздрями, так сладостно не зажмурит глаза, так вкусно не захлебнется собственною слюною, как соотечественник. Обжоры и gourmets [лакомки] всех стран и национальностей проделывают все эти движения; но только соотечественник выполнит это так, что у земляка все нутро взыграет. Все тут скажется: и писанная история, и устные предания, и педагогические особенности, и институт урядников, и внутренняя политика, и "не белы снеги"... Да, "не белы снеги", и даже по преимуществу. Едите вы sole au vin blanc [камбалу в белом вине], а в ушах раздается "колокольчик, дар Валдая" 1 , а в глазах стелется бесконечная снеговая степь. И в довершение, среди захлебываний, вдыханий и щелканий, вдруг вырвется слово... ах, какое слово! Клянусь, оригинальнее этой приправы представить себе ничего нельзя! С кем поделиться впечатлениями, вынесенными из "Pilules du diable"? на чьей груди излить тревогу чувств, взволнованных чтением последнего номера "Avenement parisien" 2 ["Призвание Парижа"], кому рассказать: вот, батюшка, я давеча в "Musee Cluny" [Музей Клюни, где собраны предметы обихода средних веков] 3 инструментик, придуманный средневековыми рыцарями для охранения супружеской верности, видел - вот так штука! Разумеется, всё ему, всё соотечественнику! Кто, кроме соотечественника, примет к сердцу эти впечатления, тревоги и рассказы? Кто, как не он, ощутит именно то, что вы сами ощущаете? Кто сделает именно такую оценку, какую вы сами делаете? А потом и еще: формы правления, внешняя и внутренняя политики, начальство, военные и морские силы, религия, бог - с кем обо всем этом по душе поговорить? Кто, кроме...
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Часть текста: был выехать отсюда в Люцерн, чтобы ожидать там Лихачевых; но постоянные дожди и холодная погода, в продолжение десяти дней, так размокропогодили мои внутренности, что я уподобился Везувию, извергающему не лаву, но мокроту, с великим трудом откашливаемую. Вот и сегодня: с утра небо было совсем чистое, и солнце великолепно сияло, а теперь, в 11 часов, снова со всех сторон надвигается, и дело, вероятно, кончится дождем и новым понижением натуры 1 . Вообще, заграничная жизнь, как и всегда, действует на меня неблагоприятно. Впрочем, я сомневаюсь, чтобы и дачная жизнь, в окрестностях Петербурга, лучше действовала. Мне кажется, самое лучшее для меня было бы безусловное спокойствие, а этого я мог бы достигнуть только в том случае, если б у меня провидение отняло ноги. Только тогда, убедившись, что я действительно не могу двигаться, мне предоставили бы право на спокойствие, не избавляя, впрочем, от упреков: какая же это жизнь! и т. д. Жизнь и в самом деле довольно проклятая, если прибавить к этому осложнение в форме детей, которые все-таки требуют воспитания. У меня есть до Вас просьба. 27/15 августа я уезжаю в Париж и, между прочим, писал содержательнице maison meublée (place de la Madeleine, 31), свободна ли у ней квартира, которую я занимал в прошлом году 2 . Ответ просил...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: фигуры заняли середину комнаты и одновременно пропекают друг друга на перекрестном огне восклицаний, а в углу безнадежно выкрикивает некто пятый, которого осаждают еще трое ораторов и, буквально, не дают сказать слова. Все глаза горят, все руки в движении, все голоса надорваны и тянут какую-то недостижимо высокую ноту; во всех горлах пересохло. Среди моря гула слух поражают фразы, скорее, имеющие вид междометий, нежели фраз. - Хоть бы позволили в Медико-хирургическую академию поступать! - восклицают одни. - Хоть бы позволили университетские курсы слушать! - отзываются другие. - Не доказали ли телеграфистки? - убеждают третьи. - Наконец, кассирши на железных дорогах, наборщицы в типографиях, сиделицы в магазинах - все это не доказывает ли? - допрашивают четвертые. И в заключение склонение: Суслова, Сусловой, Суслову, о, Суслова! и т.д. Наконец, когда все пожелания были высказаны, когда исчерпались все междометия, прения упали само собою, и все стали расходиться, в числе прочих вышел и я, сопутствуемый другом моим, Александром Петровичем Тебеньковым. Я либерал, а между "своими" слыву даже "красным". "Наши дамы", разумеется в шутку, но тем не менее так мило называют меня Гамбеттой, что я никак не могу сердиться на это. Скажу по секрету, название это мне даже льстит. Что ж, думаю, Гамбетта так Гамбетта - не повесят же в самом деле за то, что я Гамбетта, переложенный на русские нравы! Не знаю, по какому поводу пришло ко мне это прозвище, но предполагаю, что я обязан ему не столько революционерным моим наклонностям, сколько тому, что сызмалолетства сочувствую "благим начинаниям". В...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: хотя, признаться, после того, что в газетах пишется о действиях цензуры, не совсем-то спокойно на сердце. Во всяком случае, теперь остается одно: держаться на системе соглашения и не жалеть вырезывать статьи, ежели этого потребуют. Я думаю, что Петров согласится на это. Я пишу третье письмо о «содействии общества» 4 . Предметом 4-го письма послужит книга Фадеева 5 , которую я, впрочем, называть не буду. Я буду трактовать о ее содержании — анонимно. Так как Зайончковская ничего не присылает, то в сентябрьской книжке можно будет начать печатать «Миражи» Недетовского 6 . Это не особенно блестящая вещь, но ничего. Неужели ни Успенский, ни Златовратский ничего не доставляют? 7 Меня несколько смущает масса долгов на сотрудниках «Отеч<ественных> зап<исок>». При нынешних условиях, существование журнала очень сомнительно, и долги могут остаться на плечах редакции. Одна Зайончковская должна 1250 р. и, очевидно, ничего не желает заработать. Насчет статьи Горбуновой не могу согласиться с Вами. 1-я статья, по-моему, очень полезна, именно по своей безыскусственности 8 . Нет ли чего-нибудь от Энгельгардта? 9 Адрес его: Московско-Брестская дорога, станция Дорогобуж. До свидания. Будьте здоровы. Весь Ваш М. Салтыков . Здесь ужас какая скука. И наблюдают за мною — страсть. Примечания Печатается по подлиннику: ИРЛИ , ф. 366, оп. 3, № 28, лл. 57—58. Впервые опубликовано: Письма , стр. 210—211. 1 Описка Салтыкова. Надо: 14 августа. 2 Это письмо Михайловского неизвестно. 3 Площадь Мадлены, 31, меблированные комнаты. 4 О судьбе «письма» третьего см. письмо 760, прим. 4. 5 Книге Р. А. Фадеева и И. И. Воронцова-Дашкова «Письма о современном состоянии России» (см. письмо 757) посвящена не опубликованная при жизни Салтыкова первоначальная редакция «письма» четвертого (см. в наст. изд. т. 14, стр. 488—504, 674—679). 6 О повести «Миражи» см. письмо 689, прим. 2. 7 О работах Г. И....
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Письмо Гаевскому 10/22 августа 1881 В.П. Висбаден. 762. В. П. ГАЕВСКОМУ 10/22 августа 1881. Висбаден Висбаден. 10 августа . Многоуважаемый Виктор Павлович. Сейчас получил твое письмо 1 и искренно жалею, что не проведу с тобой время в Париже, куда еду в субботу, и где, вероятно, буду сильно скучать в одиночестве. У Кленц оба указываемые тобой этажа покуда заняты, но оба же скоро освободятся, потому что мы уезжаем, а Лор<ис>-Мел<иков> тоже скоро уедет. Он сам остается в Висбадене (но на другой квартире), а семья едет в Париж. Поэтому есть в настоящее время помещение только в 3-м этаже, куда, кажется, Елизавета Николаевна не охотно поселится. Во всяком случае, прибывши в Висбаден, ты легко сговоришься с хозяйкой, которая теперь мечтает об том, чтоб сдать квартиры на всю зиму, но ведь это идеал, к которому все стремятся и которого редко кто достигает. Какой ты странный! не написал, где ты остановился, так что я должен адресовать свое письмо poste restante, что до известной степени замедляет его получение тобой. Будь отец родной. Побывай Place de la Madeleine 31 в Maison meublée m-me Bellenger 2 и спроси ее, может ли она недели на 3 — 4 с 16/28 числа уступить нам те два appartements, которые мы занимали в прошлом году и по тем же ценам: 24 фр. в день за квартиру и по 5 фр. за обед с персоны (сколько обедов спросим). Я этой дуре шесть дней тому назад писал, но ответа не получил — вероятно, не хочет рисковать истратиться на почтовую марку. И уж будь добр до конца. Когда получишь ответ Белланже, то телеграфируй мне в Висбаден как можно скорее. Я за телеграмму заплачу тебе при свидании. Сделай одолжение, исполни мою просьбу. Я хотел было ехать в Швейцарию, но ввиду ливней бросил это предположение. Здесь мы совсем издрогли, а в Петербурге, сказывают, в мехах ходят. Прошу тебя передать от меня и от жены поклон уважаемой Елизавете Николаевне. Хорошо, кабы можно было мне сразу остановиться у Белл<анже>. Я мог бы тогда приехать в Париж ночью (9 3 / 4 ч.) с детьми. Весь твой М. Салтыков . Примечания Печатается по подлиннику: ГПБ , ф. 171, № 248, лл. 20—21. Впервые опубликовано: Неизданные письма , стр. 87—88. 1 Это письмо В. П. Гаевского неизвестно. 2 Площадь Мадлены 31, меблированные комнаты м-м Беланже.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Часть текста: но и все компетентные люди так думают. Мы сидели в ресторане Летнего сада и ели. Петербург опустел; не только столоначальники, но и помощники их разъехались по дачам и слетались в город лишь на короткое время по утрам, чтоб не совсем без вреда день прошел. Войска́ ушли в лагерь, установления бездействовали, знакомые куда-то исчезли; во всем доме, где я нанимаю квартиру, из «хороших жильцов» остался только я один, испуганный тем, что дождь с утра до вечера лил как из ведра. Скука была пожирающая; одно развлечение имелось в виду: наблюдать из окон, весело ли бодрствуют дворники. Оказалось, однако, что и Феденька засел в Петербурге и день-деньской над чем-то корпит, а потом целую ночь напролет докладывает. Очевидно, он не на шутку занялся своей карьерой и решился воспользоваться летним запустением и отсутствием чиновнической конкуренции, чтобы все свои способности лицом показать. Не знаю почему, но при встрече с ним мне вдруг вспомнился Ландсберг, которого имя в эту минуту занимало все умы и который тоже тщательно холил свою карьеру. — Ты Ландсберга не знавал? — обратился я к Феденьке. — К сожалению, знал. Прошлой зимой даже vis-à-vis 1 в кадрили не раз приходилось танцевать. — Да, вот и он... Все думал, как бы карьеру сделать, — и вдруг... Клянусь, я сказал это почти бессознательно, нимало не рассчитывая проводить какие-нибудь параллели. Однако ж Феденька обиделся и покраснел. — Неужели же вы находите какие-нибудь поводы для сравнения? — протестовал он. — Упаси бог, мой друг! Так... вспомнилось... Все слышишь что-то такое страшное: подтянуть да в бараний рог согнуть — ну, и вспомнилось; а ведь, может быть, и Ландсберг в мечтаниях своих рассчитывал: «Только бы мне с Власовым благополучно сквитаться, а там уж я ...
Входимость: 1. Размер: 118кб.
Часть текста: подавлять малейшие признаки крестьянского недовольства. Но - так или иначе - освобождение крестьян стало совершив-шимся фактом, и повернуть назад колесо истории было уже не под силу никаким министрам, никакому правительству. Эту отмену крепостного права Салтыков считал единственным великим ре-зультатом всей либеральной шумихи шестидесятых годов, - вели-ким потому, что действующим лицом здесь явился сам народ. Мысль эту он неоднократно высказывал в своих статьях. Правительственные реформы не были, однако, закончены осво-бождением крестьян; несмотря на реакцию второй половины ше-стидесятых годов, реформы государственного строя диктовались насущной финансовой необходимостью, как это уже достаточно подробно выяснено историческим изучением той эпохи. Большие и малые реформы постепенно вводились еще в течение целого ряда лет. Так, например, законоположением от 4 июля 1861 года были уничтожены откупа (мы помним, как ядовито отозвался на это Салтыков в своем глуповском цикле), а 1 января 1862 года был введен акциз на водку. Началось спаивание крестьян прави-тельством, дававшее казне не одну сотню миллионов рублей еже-годно. 25 декабря 1862 года была произведена анекдотическая полицейская реформа; более серьезное значение имела реформа университетская - университетский устав, введенный 18 июня 1863 года. Несмотря на всю свою реакционность, устав этот ока-зался слишком либеральным двадцатилетием позднее, в эпоху реак-ции восьмидесятых годов. Наибольшее значение либералы придавали земской реформе, дававшей крайне урезанное самоуправление губерниям Европейской России; ...
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Часть текста: возил предводитель за свой счет) да помещики, которые сами намеревались баллотироваться на должностные места. Благодаря этим условиям, Федор Васильич Струнников много трехлетий сряду был избираем в уездные предводители, не зная конкурентов. Каждые три года он ездил в веселой компании в губернский город, наблюдая, чтоб было налицо требуемое законом число голосов (кажется, не меньше семи; в противном случае уезд объявлялся несамостоятельным и присоединялся к соседнему уезду), и члены компании, поделив между собою должностные места, возвращались домой княжить и володеть. Это до такой степени вошло в обычай, что никому и на ум не приходило, что мог существовать иной предводитель, кроме Струнникова, иной судья, кроме Глазатова, и иной исправник, кроме Метальникова. Струнников воспитывался в одном из высших учебных заведений, но отличался таким замечательным тупоумием и такою непреоборимою леностью, что начальство не раз порывалось возвратить его родителям. Тем не менее он был уже на старшем курсе, когда умер его отец (мать умерла раньше). Не долго думая, молодой человек оставил заведение, не кончив курса, поступил юнкером в квартировавший в нашем городе драгунский полк, дослужился до корнетского чина и вышел в отставку. А двадцати двух лет он женился на одной из помещиц нашего уезда и вслед за тем был выбран в предводители. Он имел изрядное состояние, но собственные его имения находились в других губерниях, а у нас он пользовался цензом жены. В ее усадьбе он и жил на краю большого села, в котором скучилось несколько мелкопоместных семей. Двухэтажный его дом, выстроенный на пригорке, господствовал над селом и держал в решпекте живущих в нем. Дом был обширный, но построенный на старинный лад и обезображенный множеством пристроек, которые совсем были не нужны, потому что владелец...
Входимость: 1. Размер: 122кб.
Часть текста: «новый год» приносит нам пироги и жареных поросят? Разве, уходя, «старый год» уносит в вечность все черствые куски, которыми усеяна сия юдоль плача? Чему мы радуемся? Что жалеем? О, оставим лучше астрономов в покое доказывать все, что им доказывать надлежит, и будем жить, как живется, ничего от себя не утаивая, но ничего и не преувеличивая. И в старом году хорошо жилось, и в новом хорошо будет житься. Это уж так изначала заведено, чтоб всегда жилось именно так, как живется. И если иногда тебе кажется, о птенец! что мир не всегда идет так, как бы ему идти надлежало, то это не что иное, как горькое, детское твое заблуждение, которое потому только и прощается, что тебе, как птенцу, заблуждаться приличествует. В сем мире все предусмотрено, все подчинено неизменным законам; заблуждения и мудрость, увлечения и трезвый глас рассудка, жар и холод — все это заранее размещено но своим местам, все это следовало, следует и будет следовать одному раз навсегда определенному церемониалу. Птенцы заблуждаются, старцы постепенно умудряются, юность увлекается и впадает в ошибки, зрелость подмечает эти ошибки, и если они не внимают трезвому голосу рассудка, то вычеркивает их, потому что в числе ее обязанностей, кроме убеждения посредством голоса рассудка, находится и вычеркивание. Что можешь сказать ты, птенец, против этого? Разве Африке не приличествует изнемогать под лучами палящего тропического солнца, а Европе — наслаждаться благорастворением воздухов? Или ты и против этого будешь спорить? Спорь, мой друг,...
Входимость: 1. Размер: 121кб.
Часть текста: о моем юношестве, то есть о сороковых годах. Да и не только для меня лично, но и для всех нас, сверстников, в этих двух словах заключалось нечто лучезарное, светоносное, что согревало нашу жизнь и в известном смысле даже определяло ее содержание. Как известно, в сороковых годах русская литература (а за нею, конечно, и молодая читающая публика) поделилась на два лагеря: западников и славянофилов. Был еще третий лагерь, в котором копошились Булгарины, Бранты, Кукольники и т. п., но этот лагерь уже не имел ни малейшего влияния на подрастающее поколение, и мы знали его лишь настолько, насколько он являл себя прикосновенным к ведомству управы благочиния. Я в то время только что оставил школьную скамью и, воспитанный на статьях Белинского, естественно, примкнул к западникам. Но не к большинству западников (единственно авторитетному тогда в литературе), которое занималось популяризированием положений немецкой философии, а к тому безвестному кружку 1 , который инстинктивно прилепился к Франции. Разумеется, не к Франции Луи-Филиппа и Гизо, а к Франции Сен-Симона, Кабе, Фурье, Луи Блана и в особенности Жорж Занда 2 . Оттуда лилась на нас вера в человечество, оттуда воссияла нам уверенность, что "золотой век" находится не позади, а впереди нас... 3 Словом сказать, все доброе, все желанное и любвеобильное - все шло оттуда. В России - впрочем, не столько в России, сколько специально в Петербурге - мы существовали лишь фактически или, как ...